Хозяйка приюта "Мосейцево", где погибла сирота, потребовала 5 миллионов за моральные страдания

Женщина, видимо, считает себя пострадавшей в этой ситуации. Но ожидания ее не оправдались

Резонансное уголовное дело о трагедии в приюте "Мосейцево", где погибла несовершеннолетняя девочка,  до сих пор обсуждают жители города и области. Да и сами фигуранты время от времени напоминают о себе. Людмила Любимова, одна из "матушек", которая обвинялась в смерти девочки, обратилась в Министерство финансов РФ с требованием возместить моральный ущерб.  Изначально ей было предъявлено обвинения по двум статьям - истязание и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть- не подтвердилось в ходе следствия. Любимова предъявила обвинения в том, что ее специально удерживали под стражей, изолировали от детей и общества. Кроме того, женщина жаловалась на агрессивное отношение к ней подсудимых в СИЗО, когда появилась информация, что якобы она убила ребенка. Представитель ответчика с такими доводами был не согласен.

После рассмотрения иска, суд вынес решение вместо пяти миллионов выплатить Любимой компенсацию в размере 10 тысяч рублей.

Для справки: приют в Мосейцево стал известен на всю страну после гибели девочки в 2014 году. Ее мачеху Людмилу Любимову осудили и назначили наказание - пять лет лишения свободы.

Свою реакцию на сегодняшнее судебное решение по иску Людмилы Любимовой выразил известный ярославский сектовед, член Сорвета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Минюста РФ по Ярославской области Евгений Мухтаров. Напомним, что он и сам выступал свидетелем со стороны государственного обвинения на «мосейцевском» процессе. 

Специалист отметил следующее:

- Странного Людмила Любимова нашла ответчика – Следственное управление. Дело в том, что в его релизах никаких персональных данных о подозреваемых в совершении «мосейцевского» преступления и не озвучивалось. Насколько я помню, тот объем информации, который распространялся следствием, наоборот всегда был излишне сухим, лишенным каких-либо деталей. Иногда даже тех, которые закон, в общем-то, разглашать не запрещает.

Совсем другое дело, если бы Любимова обратила свой гражданский иск к иным адресатам. Например, к судье. Я говорю о диком, на мой взгляд, решении ростовского судьи сделать заседания по «мосейцевскому делу» открытыми. Это была, мне кажется, грандиозная ошибка, заложниками которой стали очень многие граждане. 

Ведь в ходе заседаний по уголовному делу без конца озвучивались персональные данные подсудимых и всех мосейцевских детей, подробности удочерения и внутрисемейных отношений, зачитывались разного рода диагнозы и эпикризы, характеристики об особенностях поведения фигурантов, и вообще разглашалась масса каких-то очень личных вещей. Другие участники процесса - свидетели с обеих сторон, эксперты, специалисты и вообще все, кого туда вызывали - тоже были вынуждены сообщать в заседании кучу своих персональных данных: имена, фамилии, адреса, семейное положение, места работы и должности. Затем, при ответах на вопросы, они нередко дополяли это еще какими-то личными деталями.

Читайте также: Мама "мосейцевских" детей написала заявление в полицию о побоях на приютившую ее семью 

Всё это, в совокупности, относится к сведениям, которые не подлежат публичному разглашению. То есть такого рода заседания, - особенно касающиеся детских судеб, - должны проходить в закрытом режиме, и я не знаю, чем руководствовался судья, когда дал отмашку запускать в зал всех желающих. 

В итоге там без конца сидели всякие ангажированные лица, иногда с навязчивыми идеями и собственными безумными версиями «о том, как всё было на самом деле». Они лихорадочно переписывали ту персональную информацию о подсудимых, пострадавших, свидетелях и так далее, которая озвучивалась на заседаниях, в свои блокноты или на диктофоны. А дальше, после суда, бежали в интернет, чтобы вывалить подробности частной жизни других людей – включая и «мосейцевских» детей тоже – на общее обозрение в Интернете. Или охотно делились такого рода сведениями с прессой. Причем их единственный аргумент был таким: «Ну, раз об этом говорилось на открытом заседании – значит, можно разглашать информацию неограниченно широкому кругу лиц». В том-то и дело, что нет, нельзя. Персональные данные, тайна усыновления, тайны личной и семейной жизни, сведения о состоянии здоровья и многое другое охраняются законом независимо от того, были они оглашены при судопроизводстве или нет. Эти данные можно делать публичными только с согласия их владельцев либо официальных опекунов. В ходе «мосейцевских» разбирательств такого согласия ни от обвиняемых, ни от пострадавших, ни от свидетелей, разумеется, получено не было, и вся сообщаемая ими персональная информация распространялась незаконно. 

Вот посмотрите, на популярном ярославском интернет-форуме до сих пор существуют две огромные «мосейцевские» темы, по пятьсот страниц каждая, где ангажированные пользователи, бывавшие на судебных заседаниях, охотно делились с публикой всем, что втихаря там успели записать, подслушать, подсмотреть в чужих документах – кто из фигурантов когда родился и где крестился, кто где прописан, кто с кем в семейных или иных отношениях, кто чем болеет, кто как на суде выглядел, кому в зале заседания стало плохо и что сказали врачи «скорой». Про обсасывание самых пикантных подробностей из жизни мосейцевских девочек я вообще молчу. 

Разумеется, всё это делалось без разрешения тех людей, к которым такие личные сведения относятся. И про Любимову чего только, вперемешку с реальными данными, не сообщалось: и растлительница, и садистка, и убийца, - и вообще, «давайте, не дожидаясь решения суда, сами ее поймаем и казним». Всё это до сих пор открыто болтается в Интернете, муссируется в социальных сетях, и авторы таких сообщений прекрасно известны. Для меня более чем странно, почему правоохранительные органы за этих лиц до сих пор не взялись. Ведь и разглашение чужих личных тайн, и возбуждение ненависти к гражданам – пусть они даже подозреваемые или подсудимые – это уголовные деяния. 
И удивительно, что сама Людмила Любимова предъявила иск не к таким людям, которые сознательно накручивали против нее массовую истерию, а к тем государственным организациям, которые лишь исполняли свою работу.